Конструкционистская эпистемология является влиятельной и быстроразвивающейся парадигмой современной социальной философии. Основными исследователями, которые придерживаются конструкционистского подхода, являются представители феноменологической традиции П. Бергер и Т. Лукман, аналитический философ и лингвист Дж. Серль, а также такие мыслители структуралистского направления как М. Фуко и Р. Барт. Конструкционизм является одной из разновидностей конструктивистского (в широком смысле) подхода в философии, а именно его социально-эпистемологической адаптацией. Тем общим, что связывает все направления конструктивизма воедино, являются следующие общефилософские установки, которые можно назвать аксиомами конструктивизма:

1) Познание это конструирование знаний. Под конструированием знания подразумевается следующее: а) конструирование как существенная характеристика (свойство) человеческого сознания и языка, которые выступают в качестве необходимых посредников в процессе познания, б) конструирование как существенная характеристика человеческой коммуникации, которая оформляет социальную реальность.

2) Истинность не является критерием знания. Исходя из данной аксиомы, можно утверждать, что классическая референтная теория истины отвергается конструктивистами. Истина возможна лишь как локальная истина; как культурноисторически, социально и психически обусловленная конвенция.

3) Критерием знания является его пригодность в качестве элемента концептуальной схемы. Последняя из данных аксиом поясняет, что знание для конструктивиста рассматривается функционально. Познание не является для теоретиков конструктивизма исследованием реальности как таковой, оно есть выстраивание схемы, алгоритма действий, способных привести к заданной цели. В связи с этим, К. Герген пишет: «если какаялибо когнитивная структура не была отвергнута и по сей день, то это доказывает не более и не менее тот факт, что при данных обстоятельствах нашего опыта она справляется с задачами, которые мы на нее возлагаем».

Обозначив наиболее общие положения всех конструктивистских теорий, можно перейти к выявлению видовых отличий социального конструктивизма, то есть конструкционизма. Создателями данного направления в социальной теории являются Б. Латур, К. Герген, С. Вулгар, Дж. Серль, П. Бергер и Т. Лукман. Все названные исследователи разделяют отмеченные нами аксиомы конструктивизма, но переносят их из области чистой эпистемологии в область социальной эпистемологии и онтологии. Социум, существующие в нем институты, способы коммуникации и т.д. – все это трактуется конструкционистами как набор воспроизводящихся дискурсивных практик. Таким образом, не только ученый в процессе познания конструирует «объективную» «научную» действительность, но и общество в целом постоянно воспроизводит реальность собственного существования, то есть социальные структуры. Именно поэтому обращение к таким дисциплинам как логика, лингвистика и философия языка является важным аспектом любой конструкционистской концепции. Чтобы показать, как идеи философов языка можно трактовать в конструкционистском ракурсе, обратимся к теориям Л. Витгенштейна и Дж. Остина.

В поздних работах Витгенштейна логический позитивизм сменяется праксеологическим конструктивизмом. В целом, модель «языковых игр» можно считать одной из первых конструкционистских теорий, которая дала удобный инструментарий для социального познания, а также очертила проблемное поле. Отметим конструктивистские идеи данной теории. Важнейшей идеей позднего творчества Л. Витгенштейна является концепция «языковых игр». Языковая игра является лингвистическим выражением какойлибо конкретной деятельности человека, некой «формы жизни».

Форма жизни, будучи социальным явлением, всегда обладает набором строго определенных (нормативно или конвенционально) правил, которые и определяют значение предложений. Так как контекст всегда является непротиворечивым, то и языковая игра всегда понятна для тех, кто в ней участвует. Смыслы становятся социально конструируемым явлением, то есть осмысленностью обладает не язык, но социальная реальность. Естественный язык (как совокупность «чистых», не входящих ни в какие контексты имен и предложений) является «мертвым», он не способен нести какие-либо значения. Таким образом, цель языковой игры состоит в том, чтобы сделать высказывание предельно ясным в рамках заданной формы жизни. Вне последней язык превращается в совокупность парадоксальных утверждений (отсюда, например, категориальные ошибки, парадокс импликации и проблема вымышленных дискурсов).

Важно отметить, что Витгенштейн, как и большинство последующих теоретиков конструкционизма, отрицает принципиальную дихотомию Декарта, в соответствии с которой мир фактов мышления и мир физических фактов представляют собой совершенно разные реальности. Именно из отрицания картезианского дуализма формируется позиция австрийского мыслителя: значение определяется коммуникаций. Таким образом, невозможен т.н. «индивидуальный язык», а социальное общение является важнейшим моментов конструирования смысла. Значение становится ситуативным: «Предложение, слово с точки зрения логики должны быть чемто чистым, четко очерченным. И мы тут ломаем голову над сущностью подлинного знака. – Является ли она представлением о знаке как таковом или же представлением, связанным с данным моментом?». Отсюда следует по правилу транзитивности, что если логика мышления совпадает с логикой языка, а язык выражает лишь социальные смыслы, то, следовательно, содержание нашего мышления социально конструируемо.

Более того, не только повседневное общение определяется рамками форм жизни и соответствующих языковых игр, но и познание. Знание не имеет одного достаточного критерия кроме социального одобрения. Из этого следует, что «образ мира», имеющийся в сознании представителей определенной общности (класса, этноса и т.д.) не может быть истинным или ложным, но может лишь соответствовать или не соответствовать тому образу мира, который имеется в сознании исследователя (и является, соответственно, единственно истинным для него). «Я обрел свою картину мира – пишет Витгенштейн – не путем подтверждения ее правильности, и придерживаюсь этой картины не потому, что убедился в ее корректности. Вовсе нет: это унаследованный опыт, отталкиваясь от которого я различаю истинное и ложное».

Создатель теории речевых актов Дж. Остин продолжает развивать конструкционистскую идею Л. Витгенштейна о социальной и праксеологической определенности языковых значений. Главным положением теории речевых актов является высказанная Дж. Остином идея о том, что посредством языка субъект не только и не столько описывает реальность, сколько конструирует ее. Для обоснования своего тезиса, Остин обращается к анализу перформативных высказываний, то есть таких, которые создают посредством собственной актуализации некоторую социальную ситуацию. Остин пишет: «Термин «перформатив» будет нами употребляться применительно к различным родственным конструкциям примерно также, как, например, употребляется термин «императив». Это название, конечно, производно от «perform» (представлять, осуществлять, исполнять) – обычного глагола в сочетании с существительным «действие» (action): оно указывает на то, что произнесение высказывания означает совершение действия, и в данном случае неверно думать, что имеет место простое произнесение слов». К подобным высказываниям относятся, например, обещания, проклятия, пари, вызов на дуэль и т.д., то есть любые, где «употребление слов действительно есть обычное или даже главное событие в осуществлении определенного типа действия».

Данные высказывания (перформативы) по своему внутреннему устройству и по своей функции сильно отличаются от дескриптивных предложений. Последние, Остин называет констативами. Таким образом, в языке выделяется две группы высказываний. Первая из них – это группа констативов, посредством которых говорящий субъект именует объекты действительного мира, то есть называет вещи и наличествующие между ними отношения. Ко второй группе относятся перформативы, которые ничего не именуют и не изображают, но сами по себе являются особым видом социального действия. Таким образом, произведя различение двух типов высказываний, Дж. Остин обосновал необходимость социального анализа контекстов высказываний и рассмотрения языка через призму социальной практики.

В заключение стоит еще раз отметить, что не только конструкционистская эпистемология, но и онтология невозможны без обращения к достижениям философии языка в самых разных ее проявлениях. Таким образом, семантику и семиотику стоит мыслить не просто как лингвистические дисциплины, но и использовать в качестве удобных инструментов социальнофилософского анализа.

Статья на тему конструкционистской эпистемологии