В современном национализмоведение существует несколько основных подходов к пониманию данного феномена: примордиализм, конструкционизм и функционализм. Первый и второй подход чаще всего используют ученые, у которых уже сформировалась определенная оценочная точка зрения на национализм, она либо позитивная и настаивает на детерминирующем положении нации в обществе, либо негативная и говорит о чистой условности этого явления. На мой взгляд, функционалистский подход позволяет объективно исследовать национализм, изучая, то каким образом символнация может использоваться в политике.
Представление о национализме как о политической идеологии не выдерживает критики. Политическая идеология, в упрощенной форме, дает широким массам людей картину общественнополитического устройства, регламентирует этические отношения между различными элементами политической структуры. Национализм же, в чистом виде, не несет в себе такой комплексной системы, он только выделяет субъекта, на которого направлена та или иная идеология, например, для идеологии марксизма основным субъектом является пролетариат. Следовательно, возникают такие идеологические течения во многом контрарные друг другу, как националлиберализм и националсоциализм. Национализм всегда несет в себе образ чужого, но не всегда это сопровождается ксенофобией и шовинизмом, поэтому данные понятия не стоит воспринимать как тождественные национализму.
При изучении национализма важным является проблема идентичности. Идентичность – это ощущение индивидом принадлежности к определенной социальной группе и набору символов. Нация и являет собой, в первую очередь, политический символ, с которым отождествляют себя массы людей. Теорема Томаса, которая гласит: «если человек воспринимает ситуацию как реальную, то она будет реальной и по своим последствиям», можно экстраполировать на более высокий, т.е. групповой уровень и тогда получится «если группа индивидов воспринимает ситуацию как реальную, то она будет реальной и по своим последствиям». Отсюда следует, что националисты – это индивиды, которые готовы осуществлять коллективные действия, руководствуясь интересами нации, то каким образом они это видят. Для националистической идентичности характерны следующие аспекты:
- Вера в то, что потребность принадлежать к той или иной нации превосходит остальные потребности;
- Вера в верховенство требований нации;
- Вера в нацию именно потому, что она – наша;
- Вера в органическую связь между всеми элементами, составляющими нацию.
Для публичной политики постсоветской России очень характерно использование символов русского национализма. Так, по данным переписи населения в 2010 г., в стране насчитывается 77,71% лиц, отождествляющих себя с русскими от общего числа лиц указавших свою национальность. Эта ресурсная база для политических акторов, которые теми или иными способами пытаются конвертировать националистическое чувство в политические дивиденды. Согласно опросам Левады центра, одобрение лозунга: «Россия для русских» возросла с 43% в 1998 г. до 51% в 2015 г. Это все свидетельствует об огромной значимости этого символа.
На мой взгляд, в публичной политике стоит разделять акторов на тех, которые являются националистами и на тех, кто только использует националистическую риторику. Первыми чаще всего оказываются различные общественнополитические движения, вторыми же, парламентские партии или крупные публичные политики, в том числе и президент.
Русский национализм в 1990-2001 гг. Первой крупной организацией русских националистов эпохи падения СССР и зарождения современной России является НПФ «Память», которая изначально сосредоточила свое внимание на охране культурных памятников, но позже значительно политизировалась, на фоне действительно важных проблем, как вывод войск из Афганистана, фигурировали крайний антисемитизм и борьба с масонами. Это способствовало тому, что все позитивное в публичной политике замалчивалась, а негативное гипертрофировалось, этим начал создаваться отрицательный образ национализма. Позже сформировались «Русское национальное единство» и «Национал-Большевисткая партия», которые во многом продолжали путь «Памяти», но если первые были милитаристскими, то вторые более контркультурными, эпатаж и перформансы были их основными оружиями.
В 1990х гг. сформировалась такая обстановка: существовали националистические организации (НБП, РНЕ и пр.), которые не могли полноценно бороться за власть и «системные организации» (ЛДПР, КПРФ, КРО), которые осуществляли попытки использования националистического дискурса в своей риторике.
В этой связи интересно взглянуть на позиции системных партий и начать с лидера партии «ЛДПР» В.В. Жириновского, который, несомненно, использовал националистический дискурс. Жириновский обладал незаурядным политическим талантом, чего не встречалось среди русских националистов до этого времени, тем более его пламенная риторика получала отклик среди населения. Но националисты не пошли на объединения сил с В.В. Жириновским, чем в итоге воспользовалась политическая элита страны. Что подтвердилось после декабря 1993 г., когда В.В. Жириновский стал занимать оппортунистическую позицию, уводя социальный гнев в мирное русло.
В такой ситуации у националистов, не могущих объединиться и создать самостоятельную политическую силу, оставался единственный выбор это сотрудничество с КПРФ Г. Зюганова, который хотел, было реставрировать СССР, но в более русском духе [Верховский, дата обращения: 04.06.2014] и всерьез пытался построить отечественную модель национального фронта – левопатриотическую коалицию. И хотя многие националистические лидеры, например, С. Бабурин и А. Руцкой, тяготились коммунистическим сотрудничеством, однако избегнуть ее не удавалось.
Итог оказался следующим. В начале 1990х гг. ключевыми игроками на националистическом поле, которые могут бороться за власть, стали две партии: националистическая, но оппортунистическая ЛДПР и оппозиционная, но не националистическая, а левоконсервативная КПСС. Многие из тех, кто голосовал за Зюганова или Жириновского не испытывали к ним особой симпатии, но в тоже время не желали, чтобы пропали их голоса.
В общем, политический русский национализм не представлял скольконибудь серьезного вызова политическому режиму. Он не стал и, главное, да и не пытался стать субъектом, самостоятельным игроком в российской политике, а оставался ее объектом. Политическая элита того времени создала из антисемитского и антизападного русского национализма благоприятный фон для восприятия самой себя западным сообществом и западными политиками. Получите нас, или вы получите русский фашистов, – такой сигнал подавался на Запад, например, когда РНЕ защищали Белый дом во время «Октябрьского путча». Во многом подобные отношения сохранились и по сей день.
Приход В.В. Путина к власти сопровождался событиями, которые были восприняты многими националистами как знаки перемен в их пользу. Конечно, не все русские националисты испытали чувство радости от нового президента, но очень многие. Его усилия по созданию централизованной вертикали власти с самого начала привлекали и активных националистов, и тех, кто им симпатизировал. Одним из таких оказался А. Дугин и его концепция «неоевразийства», которая легла в основу официального национализма России, основные идеи которого: антиглобализм, борьба с западом и возрождение России вокруг русского национального ядра.
Существенные изменения происходят в 2003 г., когда на аванпост русского национализма выходят партия «Родина» и «Движение против нелегальной иммиграции». Принято считать, что движение «Родина», создано усилиями администрации президента в узких целях дезорганизации коммунистических избирателей на парламентских выборах декабря 2003 г. Однако, несмотря на это, блок добился весьма высоких результатов, набрав 9% и оставив позади «ЛДПР».
Такой результат было обеспечен удачным синтезом в рамках «Родины» самых чувствительных для русского сознания идей – националистической и социальной справедливости, которые вдобавок обрели еще и удачную персонификацию в лице толкового и харизматичного националиста Дмитрия Рогозина и интеллектуала левого толка Сергея Глазьева. Глазьев внутри «Родины» представлял вектор протеста, которое сосредотачивалось на социальных вопросах, а Рогозин вектор на идентичность (или самоопределение), которое имело более ярко выраженную националистическую направленность [Ларюэль, 2005, С. 41]
Начиная с 2005 г. начинает проводиться «Русский марш». «Русский марш» представляет собой протестный политический акт, представляющий интерес с точки зрения развития политического процесса в постсоветской России. Очень занимательно, что в дни «Русского марша» все основные силы представляющие русский национализм объединяются для его проведения.
В этот же период начинают активно действовать правыескинхеды, они не являются националистами в чистом виде, больше тяготеют к расистам, но в публичной политике воспринимаются именно, как националисты. От избиения обычных людей, имеющих от них отличительные черты, они переходят к террористическим актам, например, взрыв на Черкизовском рынке в ходе, которого погибли 14 человек, 61 получили увечья.
Русский национализм начинает активно развиваться после событий, произошедших в декабре 2010 г. на Манежной площади в Москве, в которых приняло участие около 10 тысяч фанатов, которое было вызвано убийством футбольного болельщика Е. Свиридова уроженцами Северного Кавказа. Это событие предвосхитило всплеск протестной уличной активности в 20112012 гг.
Качественные изменения в русском национальном движение проявились во время уличных акций протеста 2011-2012 гг. В этот период националисты участвовали, как единая консолидированная сила, но именно в этот момент начинается размежевание между националистами по идеологической составляющий, но это не значит, что они враждебно воспринимают друг друга, они готовы сотрудничать по разным вопросам, и последующие акции это подтвердят, но происходит становление разных векторов национализма, их можно условно разделить на два лагеря «Имперский» и «Национал – демократический». Общими чертами, которых, являются: признание России антирусским государством, защита прав русских, изменение миграционного законодательства, улучшение демографической обстановки. К «Имперскому лагерю» можно отнести такие организации, как партии «Великая Россия» (лидер – А.Н. Савельев) и «Российский общенародный союз» (лидер – С.Н. Бабурин), а так же этнополитическое объединение «Русские» (лидер – Д.Н. Демушкин).
«Национал – демократический» лагерь представлен такими организациями как «Национал – демократическая партия» (лидер – К.А. Крылов) и «Национал – демократический альянс» (лидер – А.А. Широпаев). Они демонстрируют иной качественный уровень. В этом лагере собраны крупные интеллектуалы русского национализма: К. Крылов, С. Сергеев, А. Храмов, М. Беляев, П. Святенков, И. Лазаренко и А. Широпаев, чья публицистическая деятельность заметно влияет на весь русский националистический контингент. Этот лагерь существенно отличается от того что было до него в русском национализме, это умеренный русский национализм, который выстраивает свою деятельность по «западной» модели. Очень интересно заметить, что на диалог с этим лагерем идут либеральные оппозиционные силы, которые всегда критически были настроены к русскому национализму. Это показатель того что появился «национализм с человеческим лицом», которому не чужды права человека и ценности гражданского общества.
Последующие события 20132014 гг. произошедшие на Украине пошатнули позиции обоих лагерей, и вчерашние «имперцы» стали защитниками свободы, а некоторые из «националдемократов» стали в этатистами, поддерживающих государственный курс, призывающих к жестким действиям и «закручиванию гаек». На данный момент у русских националистов нет собственной крупной альтернативной политической повестки, а то, что существует, не может быт артикулировано, так как отсутствуют харизматичные лидеры, и нет площадки для трансляции точки зрения.
